Диптих.

Колись хотів тебе кохати,
Але згадав хто я такий,
Все, досить, годі брехати
Собі і тобі, той, кому не близький.

Малюю наш човен, нехай він потоне,
Не мусить він далі без вітру пливти.
Все досить його тримати в полоні,
Йде вниз він красиво, зрізає кути.

І хвиля накриє, обніме як друга,
Ще мить - дощем все заллється.
А потім це вщухне, залищиться смуга,
Тепер все спокійно і серце не б'ється.

Тебя любить хотел когда-то.
Но знаешь, вспомнил, что я есть.
И думаю, уже мне хватит
Своею не-любовью марать твою святую честь.

Я назову корабль "Надежда" наш,
Безжалостно пущу его тонуть,
И в синей дымке он, вошедши в раж,
Красиво, с гордостью опустится ко дну.

Ударит шумом дождь по водной глади,
Взметнув последнюю для корабля волну,
И тоненькой полоской осциллограф
Закончит жизнь. Еще одну.

Дым паутиной опутал все мысли
Бьет по вискам лишь "некуда бежать"
Что больней, по вискам или виски -
Сквозь едкий туман не понять.
Губ собственных, в кровь изжеванных
Вкус отвратнее самого сильного яда,
Папирос на полу до конца не докуренных
Множится дряхлое, горькое стадо.
Позабытым бы, брошенным быть
Тело жалкое в улицы выбросить
Жаться в тенях по полуночи
Затыкать свои мысли в наушники,
Только город пускай не молчит.

Пускай гудят фанфарами провода,
Пусть шепчет дорога мотивы шинами.
Лишь бы не мертвая, гадкая пустота
Зыбучей душевной пустыни.

Лишь бы не тесная комнатка,
Куда даже солнце рискует заглядывать.
Лишь бы не тысячетомники
Что горькой пилюлей заглатывал.

Выбросить, выкинуть с крыши
Твой потемневший от дыма алтарь.
Тебе поклонялся ведь, дурак никудышный,
А теперь сам себе гребаный Царь.

Тело жалкое в улицы выброшу,
Пачку измятую выброшу в злости.
Вот ушла моя верная муза -
и у души теперь переломаны кости.

Ты.
Ты молишься солнцу,
Но вязнешь в Тени.
Витражи вставляешь в оконца,
Чтоб страхи твои зацвели.
Песнь света несешь через тьму,
Что стала тебе родной.
Ты.
Ты увязла в тени,
И тебе не вернуться домой.

Днем ты ветер, ты шум листвы,
Ты - рябь, взволновавшая воды штиля.
Но стоит зажечься болотным огням среди тьмы -
Проявишь ты полную силу.

Ты - волчий вой над болотами.
Ты - туманы и холод по коже.
Ты.
Ты проклятьями и приворотами
Не станешь, не стала свету дороже.

Ты.
Ты - шепот в пустой темной комнате.
Ты - шум дождя по карнизам и тени,
Что в диких плясках пачкают стены.

Ты - неверный свет фонаря.
Ты - полуночный смешок над ухом.
И коли стала уж тебе тьма родной -
Не пытайся вернуться домой.

Ты - колыханье свечного пламени.
Ты
и есть мой огонь.
И, говорил я, кажется, намедни -
Не уходи. Оставайся со мной.

Я вас желал, а не любил, быть может.
Ваш образ, далеко не светлый,
Какую ночь меня тревожит.
Я вас желал так грязно и безбожно,
Вы снились мне, как в жизни невозможно.
И я стонал, и мучался во сне,
Зачем, зачем я вас желал?
Зачем вы снились мне?

My mistress,
I fell.
So deep, that the light is hardly
could be seen.
My mistress, my sun,
Just give me a sign.
My thoughts is all about
You; You - magestic God's design.
I fell, I fell in love.

Госпожа,
Каюсь.
Я пал так низко, как только мог.
От мира, что под солнцем надежно я упрятан под замок.
О, Госпожа, подайте только знак,
Что вам не равнодушен я.
Вы солнца луч, вы ветер свежий
В болотистых моих топях.
Я каюсь. Каюсь, пал так низко,
Как только смог.
Но все же, Госпожа, я счастлив,
Что пал у Ваших ног.

Иду и курю.
Курю и иду.
Шагаю словно
В волшебном бреду.
Бреду, точно так же
Как стрелки наручных
часов идут.
Мне ветер вместе с дождем
мурлыкают песни.
Конец декабря, но -
Мол морозов мы под дождем подождем
до самых оных крещенских.
Шаг за шагом - так
И потеряешься где-то.
Застрянешь на век
Уйдя на чердак
Искать забытое лето.
А там, под дождем
кто-то и где-то
Ласково скажет - мол, мы подождем,
переждем с тобой
Даже зиму дождливую эту.

— Заткнитесь вы, ну ёлки ж палки!
С войны вернулся Хан Батый,
За ним спешили катафалки...
Ну и трепач, Маньковский, ты!
Не войте, мужичьё, завыли...
Так вот, когда они пришли,
Всех жителей они избили
И... Труп Троценка унесли!
Хрущева! Встань на фоне стенки!
Мамай собрался в Киев-мать...
Хрущева, что, дрожат коленки?..
Ну вот, звонок! Пора кончать!
Опять я не успел закончить,
Скоты такие вы, хамьё!
Сидеть тут будете до ночи!
Паршивцы, боровы, мужьё!..

Так изъяснялся, свирепея,
''Знаток истории'', злодей.
Кто так все более наглеет?
Дзекун, Андреев сын, Сергей.

Первооткрытью каждый рад —
Кто видел Рим, кто — Палестину,
Кто — Аравийские пустыни,
А я — замёрзший водопад.

Как будто замер, стон исторгнув,
Он от восторга иль тоски,
А я, движением руки,
Могу сломать его потоки.

На каждой выемке хрустальной
Его гордыню греет снег,
Но он — полётный, нелетальный, —
Звенит о завтрашней весне.

Волки

В стране, где белый лотос наполняет
Людей и небо нежным ароматом,
Где сытый зверь в прохладе отдыхает,
Где солнце землю освещает златом,
Где звезды освещают путь влюбленным
И соловей поет им серенады,
Где человеку все вокруг покорно - 
Леса, моря и скал крутых громады, - 
Там жили люди в неге и богатстве,
Не зная слез, несчастий и печали
Покуда в мире их царило братство,
Пока богиней совесть величали.

Но в каждом уголке земного рая,
Есть чаша, где таится смертный яд,
Который в человеке порождает
И мрак, и ненависть, и злобы ад.

Народа царь, их разум, их правитель
Прильнул устами к горькому питью
И первым в эту райскую обитель
Впустил холодной зависти змею.

С тех пор, как человек живет на свете,
Известно миру главное из правил - 
Чем больше злата сын земли имеет,
Тем больше он его иметь желает.

За что боролся - все сей царь имел:
Корону, власть, царицу и богатства,
Но мозг его отравленный хотел
Чужие земли покорить и царства.

Носящий жало в сердце был счастливым,
Ему беды ничто не предвещало.
Царю природа подарила сына
(Что дядькой будет черт ему - не знали).

Сын рос. Отец, не зная сожалений,
Шел грабить иноземные края.
За власть над миром с миром вел сраженья,
А сын меж тем копил отцовский яд.

Сын помнил все отцовские наказы.
"Ты - царь, ты - бог, все пред тобой - рабы!".
В пятнадцать лет он отдавал приказы
"Четвертовать!" и гнал людей в гробы.

О род людской! Скажи, как мог ты зависть
Впустить в свой дом - понять сего нет мочи!
Ужель ни капли чести не осталось?
Своим ты предпочел законы волчьи?!

...Меж тем, седой отец с войны вернулся,
Ум также ясен, взгляд также колк,
Но сердце уж не то. Он оглянулся,
А сын уж не волчонок - волк!

Народ его давно, как он, отравлен,
Нет в мире той, начальной благодати.
Раб господином до смерти затравлен,
А господин желает денег, власти...

Седой отец все тот же, но уж старость
Рукою дряхлой отпирая дверцы,
К нему идет, и хладнокровно жалость
Закрадывалась с жуткой болью в сердце.

Страшней нет осознанья человеком,
Что он взрастил себе не сына - волка,
Страшней нет осознанья человеком, 
Что прожил он жизнь буйно, но без толку...

Тиран, ты плачешь?! Плачь! И эти слезы
Ты как проклятье до конца испей.
А после? После будет смерти проза:
Твой сын убьет тебя рукой своей.

Он счастлив, стоя на твоей могиле:
Он царь. И он казнит друзей твоих.
Всормленная волками волчья сила
Потом же обернется против них.

Но полно! Правда царствует на свете!
Иначе отчего же живы мы?!
Природа-мать не все на свете терпит - 
Ей нужен свет, а не исчадья тьмы.

Mon amour prophete

В степном краю цветов и рек,
Где ветер дразнит зной шутя, 
Ждал пробужденья человек - 
Невинное дитя!

Он сладко спал и мирный сон
Природа медлила прогнать.
Как он беспечен! А потом 
Что ждет его - как знать?!

Но жизни ход неумолим
(Закон Земли - "Всему свой срок")...
По воле ли, судьбой ль гоним,
В тот край пришел пророк.

Он сквозь туман и неги мглу,
Пугая девственный покой,
Провел по милому челу
Усталою рукой.

"Ты долго спишь! Взгляни - заря
Уж обагрила свода высь!
Тебя ждут дальние моря,
Вставай, дитя, очнись!

Пусть будет парусом Мечта,
Желанье - мачтой и кормой,
А путеводною звездой
Пусть будет Разум твой!

Возьми с собой мой тихий вздох,
Любовь и душу всю мою;
А мне оставь лишь твой восторг
И преданность твою!"

И Юность, ото сна устав,
Шепнула, лишь на миг один
Прижавшись к пламенным устам:
"Иду, мой господин!"

***

С тех пор прошло немало лет,
И все могло произойти:
Был свет и мрак, и снова свет,
А парусник - в пути!

Нет карты в сердце корабля:
Все эти годы напролет
Шныряет парус по морям - 
Куда Господь пошлет!

О! Часто маленький корабль
Трепал бессилья ураган!
И безнадежно смотрит вдаль
Печальный капитан.

"Мой господин, куда мне плыть,
Где счастья остров голубой?
Ты дал мне Парус, но забыл
Сказать, где берег мой..."

И сквозь созвездий перезвон,
Из прошлого, из забытья,
Пронесся тихий шепот-стон:
"Терпи... Прости, дитя..."

Как бы хотелось быть слепой:
Усталых глаз твоих не видеть.
Не знать чтоб облик странный твой
И не любить, не ненавидеть.

Чтобы не видеть и не думать,
Что улыбаешься другой.
Не знать, что голос тихий твой
Ей предназначен, и угрюмый
Встречаешься ты лишь со мной.

Как бы хотелось быть глухой
Не слышать смех твой чуть скрипучий
И голос медленный и звучный,
То ироничный, то живой..

Не слышать слов твоих жестоких
И на "люблю" ответы "нет!"...
Ты с ней лишь нежен, мой далекий,
И на моей любви запрет...

Как бы хотелось быть немой
И не открыть души позора...
Но как не слышать голос твой
И твоего не видеть взора?!