Учебный семестр уже начался, а вместе с ним началась нервотрепка с заполнением журналов и графиков, возникла ужасающая необходимость вставать рано утром, а уже через неделю к кабинету начали стекаться кадеты с вечными стенаниями "Профессор Хендерсон, ну поставьте три, ну пожаааалуйста". Хендерсон слал их далеко и надолго - бегать по стадиону и готовится к сдаче зачетов, но почему-то число страдающих под его кабинетом только увеличивалось.
Вскоре терпение Хендерсона лопнуло. Ему определенно нужно было как следует отдохнуть и явно за территорией Академии, потому что после того, как Крайз спалила у него в комнате девицу из бара, он больше не рисковал отдыхать на территории. Суровая блондинка хоть и не обладала явной физической силой, но что-то подсказывало Хендерсону, что звездюли она отвешивает знатно.
Народная мудрость гласит - оттягиваться надо так, чтобы начальство не знало. Если есть шанс, что начальство узнает и неодобрит - возьми начальство с собой. Кому-то это может показаться самоубийством, но Хендерсон знал, что наделе начальству на утро будет так стыдно, что никто никого убивать не будет.
Конечно он не планировал напиваться так, чтобы наутро было стыдно, но в конце-концов, кто знает наперед как пойдет пьянка? К вопросу организации компании Хендерсон подошел креативно.
Нежной психологичке он сказал, что нужно выбраться с коллегами, отдохнуть; иноплонетному политологу - что это будет культурный вечер с нереплицированными деликатесами. Ройстону, как самому адекватному мужику, он сказал правду - намечается грандиозная попойка.
В общем, вскоре все преподы радостно предвкушали вечер в компании друг друга и алкоголя, а главное - вечер, в котором нет места журналам и кадетам. Осталось лишь уговорить Крайз. Впрочем, она довольно быстро согласилась на "спокойную посиделку в компании коллег".
Следующим пунктом был выбор места. Хендерсон, исследовавший в первую неделю своего пребывания в Академии все близлежащие бары на предмет нормальной выпивки, а в последующие полгода старательно отваживающий кадетов от полюбившегося заведения, точно знал куда нужно вести народ. Часть кадетов что поумнее, думала что в этом баре воруют, часть что поглупее - что в нем обитает призрак насильника. Это было, мягко говоря, тупо, но Хендерсону было наплевать, что там думают себе дети - главное, чтобы не лезли в бар.
Собравшись у выхода из Академии, они двинулись в сторону бара.
- Мы сейчас тут срежем дорогу, дамы, не пугайтесь, - семь минут пешком через пустырь и они уже у серебристых дверей без опознавательных знаков. Но внутри... Хендерсон полюбил это место с первого взгляда. Вы когда-нибудь смотрели старые-престарые вестерны, которые снимали на пленку, да еще и на черно-белую? Это бар был в лучших традициях таких фильмов - с деревянной барной стойкой, потертым кожаными диванчиками и деревянными стульями, с муляжными бутылками за спиной у бармена, с ковбойскими шляпами на полке для всех желающих и - любимая часть - механическим быком, на котором в 21 веке тренировали ковбоев перед родео.
- Джонни! - с порога Хендерсон помахал рукой бармену, привлекая внимание немногочисленных посетителей. Уже почти стемнело, так что скоро их станет больше. Взяв одну шляпу для себя, он указал рукой на самый большой столик в центре зала.
- Устраивайтесь, я схожу за выпивкой, - он пошел к барной стойке, - Джонни, сообрази моим друзьям лучший виски для разогрева и что-нибудь поесть.

Отредактировано Timothy Henderson (2015-07-15 23:05:28)

Ройстон всеми руками был "за" идею пойти в бар. Джим вообще всегда однозначно голосует за любую движуху, кроме голодовки. Если оная движуха как-то связана с хорошим алкоголем, считайте, что Джим первый в очереди.
В запои Джим уходить перестал, Крайз бдит, но периодически выпить инженер себе позволить может. Он взрослый адекватный человек, в конце концов. Что бы там ни думали.
В конце концов, они коллеги, им работать вместе. Они почти как команда звездолета, только без звездолета. Им предстоит еще притираться друг к другу, определять свой статус в коллективе, узнавать о других и рассказывать о себе, а это все делать лучше в приятной обстановке и соответствующем расположении духа. Проще говоря, пьяным. В некоторых случаях, чем пьянее, тем лучше.
Сеника Джим просто выволок из лаборатории и поставил перед фактом, что явка на мероприятие обязательна. У остроухого с социализацией не очень, так что Ройстон берет это на себя. Психиатр хренов, работ накатал, а в общении до сих пор недалеко ушел от табурета.
Хендерсона Джим о пополнении в команде предупредил в последний момент, сам не ожидал до конца, что остроухого удастся вытащить. Посему, на удивленные взгляды просто сделал страшные глаза.
- Я сам в шоке, ребят... Думаю, он там чего-то надышался у себя в лаборатории, так что пользуемся моментом.
Весь путь до бара Ройстон, сев на любимого конька, шутил и балагурил, как мог, травя байки сомнительного юмористического содержания и рассказывая окружающим о технике приготовления суламидианского самогона. Как разговор вообще зашел о нем, Джим не объяснил бы и под дулом фазера.
В баре Ройстон со смехом сцапал себе широкополую шляпу и зашагал к столику, напоследок отсалютовав бармену.
- Только скотч! Никакого айриша!

Келл получил свое приглашение довольно внезапно, но воспринял его весьма радушно. Предосуждений по отношению к более плотному знакомству со своими коллегами он не имел. Болезнь, так внезапно выбившая его из колеи по прилету, разумеется, вырвала значительный кусок из той части его общественной жизни, которую он собирался посвятить социализации, знакомствам и прочему. Нужно, необходимо было это наверстать. Это была хорошая возможность.
Он привык к месту – но так и не привык к людям. Их здесь все-таки было значительно больше, нежели представителей других рас. За все свое пребывание на территории ОФП, расставшись с кардассианским конвоем, профессор сумел увидеть только одного своего земляка (и то не чистокровного), что, впрочем, с учетом обстановки совершенно его не удивило.
Случалось, ему приходилось скучать по долгим вечерам, проведенным в компании с друзьями и сослуживцами за парой бокалов хорошего канара. Ничего не значащие разговоры, смех, непременные тосты за здравие Префекта и за процветание великой Родины.
Все это было обыкновенной частью его жизни – причем такой же спокойной и размеренной, как и он в некотором роде сам. Однако тем острее чувствовалось отсутствие этого на Земле. В своем идеалистическом стремлении обеспечить комфорт всем и вся, она походила на по-напускному радушную хозяйку, которая в любой момент грозилась ударить незадачливого гостя по рукам, если он не вовремя потянется к соуснице.
Конечно, Сан-Франциско не был таким зашореным местом, как величественный Лакат, но и жизни в нем  не чувствовалось. Не было ровным счетом никакой романтики. Все было стерильно. И разнообразие вносили разве что кадеты – испорченный костюм профессора, сиротливо лежащий на его кровати, носил на себе явный этого отпечаток.
Но стерильность эта оказалась видна только в ярком солнечном свете. Как только на небе начали одна за одной сиять яркие звезды (что невиданно для родины Тейвора – слишком уж большое внимание уделяется промышленности, а не сражениям за экологию), Сан-Франциско, наконец, приобрел краски.
Те романтичные краски, которые город обыкновенно приобретает только по вечерам. Блики, музыка из маленьких ресторанчиков, закрывающиеся магазины с безделушками, прогуливающиеся жители, отдыхающие от оков солнечного света… И, выйдя из «стерильной зоны», которая окружила Академию, Келл обнаружил все это.
С коллегами он не пошел – и добрался до бара сам. Перед этим успев изрядно хлебнуть той самой романтики, которую он все силился разглядеть – и совсем отчаялся увидеть на территории этого города.
«Дикий Койот» встретил его необычным запахом и легким полумраком.  Заметить стайку преподавателей ему не составило труда.
- Добрый вечер, коллеги. Прошу прощения за опоздание, – первым делом произнес кардассианец, как только оказался рядом с рассевшимися кругом преподавателями; отдельное внимание он уделил красивой женщине в годах, которая, несмотря на тонкую улыбку, все еще выглядела довольно строго – ей он одельно коротко кивнул, - Контр-адмирал Крайз.
И Тейвор сел, но только пододвинув себе стул.

Пока его коллеги устраивались за столиком, Хендерсон болтал с барменом о всякой фигне, следя, чтобы тот не скупился на выпивку. Поставив на подносе кругом шесть стаканов, Джонни наливал алкоголь, треплясь о какой-то девице из его бывших, что продолжала захаживать в бар. Хендерсон вежливо кивал и думал, что начать нужно было с текилы.
- Да что ты мелочишься, - хмыкнул он, забирая бутылку из рук бармена и ставя ее в центр подноса. Шесть взрослых людей, скоро от этой бутылки окажется только воспоминание.
- А теперь еды неси, - он сощурился, размышляя пару секунд, - Фирменное блюдо, стейк с картошкой, горошком и этими штуками оранжевыми.
Понятливый Джонни скрылся на кухне, а Хендерсон украдкой вздохнул - все было в этом парне хорошо, кроме привычки болтать о своих бывших с первым встречным. Конечно, Хендерсон первым встречным не был, он тусовался в этом баре давно, так что он знал обо всех бывших, во всех подробностях. Это несколько... напрягало.
Пока бармен возился с заказом на кухне, Хендерсон оглянулся на свою компанию. Политолог уже присоединился к их столу и Тим вдруг задумался, подействует ли на кардассианца земной алкоголь. Впрочем, если нет - всегда можно догнаться инопланетным.
Рассматривая зал, он перехватил взгляд Крайз, выразительно покосившейся в сторону вулканца. Хендерсон едва удержался, чтобы не шлепнуть себя по лбу - про особенности медика он совсем забыл. Тут как раз подоспел Джонни.
- Так, внесем немного изменений, - он убрал с подноса рюмку с алкоголем и указал на пустое место, - Сюда - бокал горячего шоколада, а сюда, - теперь пришлось убрать тарелку со стейком, - Что-нибудь вегетарианское. И резче двигайся, - он сделал характерное движение рукой, призванное ускорить действия бармена.
Когда наконец заказ был готов - Хендерсона ужаснуло обилие зеленого в тарелке для Сеника, так что он даже не решился рассматривать, что такого положили остроухому - не без помощи бармена он подцепил поднос с алкоголем и два подноса с тарелками, оставляя Джонни семенить сзади со столовыми приборами и салфетками.
- А вот и вкуснятина, - промурлыкал Хендерсон, имея ввиду, конечно же, выпивку. Не садясь, он раздал всем по стакану, пока бармен расставлял тарелки по столу.
- Ну что, коллеги, давайте выпьем за встречу! - воодушевленно произнес он, опрокидывая в себя выпивку.

Джим приветственно козырнул Келлу, попутно удобнее устраиваясь на стуле и безуспешно пытаясь увернуться от руки Сеника. Хотел было поправить, но плюнул и остался сидеть в залихватски сдвинутой набок шляпе.
- О! Вечер перестает быть томным! - Ройстон воодушевленно проводил взглядом расставляемые на столе стаканы и тарелки.
Инженер честно попытался припомнить, когда ел в последний раз, но кроме батончика прошлым вечером ничего припомнить не смог. Потом вдруг нарисовался неисправный дипломный проект одного перспективного кадета и Джим выпал из реальности на... А когда это было? А сколько сейчас? А число? Сложно все.
- За встречу!
Джим отсалютовал присутствующим своим стаканом и махом опустошил. Кивнул Сенику на бокал.
- Давай, давай, пей. Я привычный, а коллеги и обидеться могут.
Этот, если не ткнуть носом в "так принято у нас, нелогичных человеков, смирись и вливайся", может и весь вечер просидеть с мордой кирпичом. Стейку Ройстон обрадовался, как родному, придвинул свою тарелку и спешно набил щеки едой, становясь счастливее с каждым кусочком.