- Каталку!
- Маску держите!
- Аккуратнее коли.
- Кровотечение не останавливается...
- Прижигайте, - Сеник подтянул перчатку, отдавая пустой гипо Ганиевой.
- Так ведь...
- Прижигайте.
Пережженные сосуды и нервные окончания явно куда меньшая проблема, чем смерть пациентки от потери крови на подступах к операционной. Девушка и так потеряла столько крови, что странно, как она вообще еще жива.
- Есть.
Сеник мягко оттеснил плечом кого-то из охраны. Чтобы максимально безопасно переместить девушку на каталку привлекли всех, кто попался под руку, но тот факт, что эти помощники продолжают крутиться вокруг пытающейся отъехать в сторону медкорпуса каталки, вулканца раздражает.
- Отошли все, - Гениева верно интерпретировала недовольный взгляд начальства, взмахом руки заставляя отступить всех, кто не относился к медперсоналу.
- Состояние стабильное.
- Стабильное тяжелое.
- Доедет.
- Две минуты.
Сеник отмахнулся от кого-то, издали выкрикивающего его имя. Вот вообще не до того.
- Пятая операционная готова.
- Карту нашли?
- Да, личность установлена.
- Все данные Кахре.
- Есть.
- Руки!
Медки, трусившие рядом с каталкой, расступились, позволяя той увеличить скорость. Ганиева устроилась на краю, благо места хватает. Сеник просто перешел на бег, одной рукой помогая каталке маневрировать.
Открытой с ноги дверью Сеник чуть не впечатал в стену робота-уборщика, понесся по коридору, уже обгоняя каталку.
- Пятая операционная!
- Я ассистирую, - Ганиева спрыгнула с каталки, тут же просовывая руки в подставленный медсестрой халат.
Сеник кивнул, тоже накидывая спецовку и закрывая лицо маской.

Когда Джоан подошла к месту взрыва, то там уже суетились медики и служба охраны. Крайз медленно шла вперед, рассматривая разрушения. Ей что-то говорили, спрашивали, и она даже отвечала. Но все было уже схвачено и без её вмешательства.
Из-под завалов доставали тела, но трикодер, который Джоан у кого-то забрала, не фиксировал жизненных показателей. На экране были только яркие движущиеся точки: это медики и служба охраны, они двигались быстро, и темные — мертвые.
Ссадина на лбу уже перестала кровоточить, но о ней женщина не думала. Она думала о том, что могло привести к взрыву.
— Выжившие есть? — спросила она у охраны. Те отрицательно покачали головой: нет, они не нашли никого.
— Но кажется, доктор Сеник кого-то нашел, — охранник кивнул на убегающих с каталкой медиков. Крайз проследила за ним взглядом, но не стала окликать. У неё здесь много работы, а в медотсек она зайдет чуть позже.
— Насколько масштабным был взрыв?
— Пострадало западное крыло, причину взрыва мы еще не установили. Знаем только, что громыхнуло три раза.
— Ясно... продолжайте. Где Ройстон?
— Там, — коммандер и правда был неподалеку, разбирал завалы.
Джоан сделала шаг к нему и почувствовала что-то мягкое под своей стопой. Посмотрев вниз, она увидела чью-то руку.

Им оставались только трупы.
Коммандер Ройстон, как и служба безопасности пока не могли дать ответа о произошедшем. Им нужно было время, и Крайз догадывалась, что его у них не много: командование потребует отчет о произошедшем, общественность и родственники погибших виновных, а ни того, ни другого не было.
Коммандер обещал восстановить связь в ближайшее время — взрыв повредил много систем, а пока нужно было узнать что с тем выжившим, которого подобрал Сеник. Новых раненых туда пока не поступало.
Только тела. 
— Доктор Сеник в операционной, — сообщила медсестра сканируя Джоан когда та вошла в медицинскую часть. Здесь системы работали без перебоя: Кахра автономна, она не пострадала.
— Не сомневаюсь. Есть данные о пациенте?
— Да, адмирал. У вас кровь, — медсестра указала на кровь на виске Джоан и усадила её на свободное место, чтобы обработать рану.
— Ссадина, — Джоан не стала возражать обработке. — Где я могу посмотреть данные о пострадавшем?
— На том терминале, — обработав ссадину антисептиком и кожным регенератором медсестра отошла в сторону.
Джоан открыла карту пациента, лежащего на операционном столе Сеника. Внимательно посмотрела на имя и сложила руки на коленях.
— Медсестра, дайте мне успокоительное.

Взрыв в Академии Звёздного флота переполошил весь Сан-Франциско. Мирная Земля забыла, что бывает, когда бомбы взрываются у неё под носом. Она забыла о страхе за свою жизнь, забыла обо всей утопии, в которой проживала. Её охватила чума.
Чума разнеслась мгновенно. Она передавалась по внешней системе связи.
Больше трёх сотен коммуникационных устройств отказались отвечать на вызовы.

Вилмора новость застала лежащим на кровати. Он лежал, сложив руки на груди, и предавался лёгкой дрёме. Звонку в тишине, раздавшемуся тихо и осторожно, предшествовали плохие новости. Брюс впервые за долгие годы явственно почувствовал: ему страшно.
Голос жены стучал в его висках взволнованно  и напряжённо. Джоан пыталась говорить ровно. Но скрыть своих эмоций от мужа она так и не сумела. Волнение брало верх. Сквозь него без труда читалось: произошло ужасное. Произошла чёртова трагедия. Поэтому нужно ехать, чем быстрее, тем лучше.
В голове Брюса не было ни единой мысли. Их там и не должно было быть. Ему было просто страшно. Потому что он знал, что может потерять свою дочь – самое дорогое в своей жизни. Это – та потеря, которую он не переживёт. Не сможет пережить.
Дочь Брюс любил чисто и искренне. Он никогда не был к ней холоден, он не позволял себе в общении с ней то, что позволял с Джоан. Эмилия была золотым ребёнком, она никогда не заслужила бы такого чудовищного урона, какой ей сегодня нанесла жизнь.
В Академии было полно народу. Спасательные службы, офицеры флота – все, кто мог помочь, трудились в поте лица. Адмиральская форма Брюса утонула в этом траурном  цветнике чёрно-красных, чёрно-жёлтых и чёрно-синих одеяний.
Медотсек встретил Вилмора холодом – могильным. И ему пришлось переступить через себя, чтобы, увидев знакомую фигуру Джоан, не сорваться на бег. Вместо этого походка его приобрела торопливость и какую-то неуверенность. Голос был резок и груб – на нежности размениваться было некогда. Да и незачем.
- Где она? Где она, Джоан? Я немедленно хочу видеть нашу дочь.

Сеник слегка заторможено повернул голову на звук своего имени, приветственно кивнул Крайз и Вилмору, скорее просто обозначая, что увидел их. Кофе эта теплая встреча не отменяет, вулканец начинает уставать, последние три часа медитации были, мягко говоря, недостаточными для такого уровня бодрости.
- Геморотакс левого легкого, перелом ребер, правой голени, левой лучевой, многочисленные ушибы, вероятное сотрясение, большая потеря крови.
Вулканец не сразу сообразил, что стремительно бледнеющие лица адмиралов это реакция на его слова. Сеник вскинул руки в защитном жесте.
- Она жива. Её зашивают. Восстановление займет от месяца. Пока не ясно, что с травмой головы, но по остальным травмам полное восстановление около полугода.
Сеник отошел к кофейному аппарату, вдумчиво заказал себе черный несладкий кофе с перцем.
- В палату пока не пущу.

Она жива —  говорит вулканец и Джоан судорожно всхлипывает.
Жива.
Это главное. Женщина отпускает горячую и невыносимо сухую руку мужа и делает шаг к Сенику. Ей хотелось его обнять — он ей ближе, чем собственный муж, но вовремя останавливается. Слов Брюса она не слышит и даже не думает о том, что ей следует поблагодарить Сеника за спасение Эми.
— Когда... когда можно в палату? — в голосе Джоан хрипота, в глазах непролитые слезы. Они высохнут через минуту, с её дочерью все в порядке.
Эмилия жива. Это главное.
Сейчас Джоан хочет попасть в палату к Эмилии, но не может же она врываться туда? Сеник будет категоричен. Он всегда категоричен и строг.
Она скажет ему "спасибо" потом, когда окончательно придет в себя и будет смеясь слушать возмущение вулканца по поводу того, что спасение чужих жизней это его работа, он выполнил бы её все равно и не важно, чья дочь пациентка.
Джоан делает шаг назад и оборачивается к мужу: тот очень напряжен. Женщина не хочет быть рядом с ним и вежливо кивает на выход.
— Я вызову тебя, когда доктор разрешит нам увидеться с Эмилией.

- Это не тебе решать, Джоан, как долго мне находиться рядом со своей дочерью, - коротко отрезает Вилмор в ответ на жест своей жены.
И жесткость в его словах проступает, грубая, будто бы наждак. Брюс не удивлён обнаружить такой тон в себе, но он удивлён обнажить его перед посторонними. Это кажется неправильным, это выходит за пределы понятия «идеальная семья», но Уилмор чувствует уязвлённую слабость. Не перед женой с её холодными руками и виной за произошедшее. Не перед вулканцем, спасавшим его девочку всё это время. А перед обстоятельствами. Перед тем, что он не может ничего исправить. Никак не может защитить своего ребёнка.
И Джоан в этой ситуации выступала раздражителем. Ведь во всём этом была её вина прежде всего. Это она оступилась в их идеальной семье первой. И теперь их дорогая Эмилия, его Эмилия – она могла погибнуть. Вместе со всеми остальными кадетами. Вице-адмирал и знать не желал, сколько их было. Они просто были – и с этим приходилось считаться. А вот Джоан, чтобы объясняться с правительством и СМИ, придётся знать всех этих детей чуть ли не поимённо.
Так скорбь работает. Но это уже точно не проблемы Уилмора. Это проблемы Крайз, и в этот раз она будет решать их сама.
- Доктор, - кивком Брюс прощается с вулканцем и выходит прочь из приёмного отделения.
Выходит для того, чтобы успокоиться и выдохнуть. Эмилия выживет. Обязательно. Она сильная девочка и справится с этим испытанием. Но справится ли с этим Вилмор – вряд ли. Ранение вследствие теракта – это хороший повод для продвижения по карьерной лестнице. Если бы у Уилмора были такие преимущества в своё время, он воспользовался бы ими незамедлительно.
Но захочет ли его дочь поступить точно так же? Если после произошедшего она решит, что не хочет иметь ничего общего с Флотом, Вилмор не станет её останавливать. Но он воспользуется этим преимуществом, в таком случае, в своих интересах.
У Брюса есть планы. И сейчас то, что всё обошлось хорошо – козырь в рукаве. Уилмор старается держать это в голове и не давать волю чувствам, когда у единственного работающего репликатора требует чашку чертовски крепкого кофе.